Глобализация и питерские заводы-сторожилы

Заводы Санкт-Петербурга в настоящее время производят двойственное впечатление. Всем известно, что они есть, и их много. Но почти ничего не известно о том, что они производят. Понятно, что именно заводы составляли основу научно-технической мощи России совсем недавно. А сейчас все выглядит так, что заводы города почти ничего не значат в современном политико-экономическом балансе России. Многие помнят фамилии директоров заводов дореволюционных времен и доперестроечного периода отечественной истории. И редко, кто назовет фамилии директоров заводов современного Петербурга. На пару сотен заводов города - недавних лидеров мирового научно-технического прогресса, в СМИ, в рейтингах групп влияния, в быту изредка мелькнут две-три фамилии руководителей предприятий города. В дни 300-летнего юбилея Петербург, несомненно заслуженно, олицетворяют собой общественные и политические деятели, администраторы, банкиры, руководители культурных центров. Но совершенно незаслуженно Лицом Города перестали быть его заводы и их лидеры. Это чрезвычайно опасная политическая и экономическая ошибка.

Опасность заключается в том, что глобальные изменения в мире (глобализация в просторечии) имеют в своей основе точно то же материальное воплощение научно-технических инноваций, что и сто-двести лет назад. Самый гениальный продукт ума имеет смысл только в том случае, если он имеет материальное воплощение. И это материальное воплощение не может произойти нигде, кроме заводов, промышленных производств. Всемирное признание Санкт-Петербург получил потому, что город «переплавил» достижения своей науки, образования, культуры в их реальное производство.

С момента основания города в Петербурге начался лавинообразный процесс появления заводов. Порядок их появления был логичен, Сначала был прагматический процесс создания самого необходимого по европейским образцам. В 1703 год сразу открыли порт, в 1704 –Галерный двор (Адмиралтейские верфи), в 1715 - Охтенский пороховой завод (Пластполимер), в 1721 – Сестрорецкий инструментальный завод, Мастеровую избу (Красногвардеец), Петрозавод, Петродворцовый часовой завод, в 1722 – Ижорские заводы, в 1723 – Пильные мельницы (Охтенский ДОК) и др. Но это было до промышленной революции в Европе.

Довольно много времени городу понадобилось для формирования кадрового потенциала для новейших производств того времени. Распространение знаний через учебные заведения города в этот период материально обеспечивали Печатная фабрики (1795), Аптекарский огород (Октябрь, 1714), бумажная фабрика Госзнак (1818), Печатный двор (1827), Охтенская бумагопрядильная мануфактура (Возрождение, 1848). Новое производство требовало и новой развитой эстетики восприятия и поведения людей на новых производствах, в связи с чем параллельно появились ювелирные предприятия: Петергофская гранильная фабрика (Русские самоцветы, 1721), Корниловский фарфор (1835), Порцелиновая мануфактура (завод Ломоносова, 1744), фабрика Фаберже (1842) и параллельно фабрики по производству музыкальных инструментов: фабрика К.М.Шребера (фабрика щипковых инструментов, 1818), Беккера (1841), Мюльбана (1856).

Только после долгого периода фундаментальной подготовки трудовых ресурсов в Петербурге произошел грандиозный скачок открытия новых, в основном, металлообрабатвающих заводов: завода Ф. Гоша (Красного выборжца (1856), Металлического, Невского, Сталепрокатного, Томсона (Невский завод). Все в 1857. Затем Обуховского (1863), Путиловского (Кировского, 1868) и др. Именно эта база позволила Петербургу легко вписаться в новый рывок мировых технологий, которые привели к открытию принципиально новых специализированных производств: завода Смита (Вагонмаш, 1874), Сименс и Гальске (Севкабель, 1879), Товарищества механического производства обуви (Скороход, 1882), Канонерского завода (1883), Мастерских Пет.-Варш. Ж.д. (Подъемтрансмаш (1889), Мастерской Семенова И.А. (Ленполиграфмаш, 1890), фабрики Офсетной печати (1891), завода Эриксон (Красная заря), фирмы «Тюдор» («Ригель», 1897), завода Лесснер (машиностроительного объединения им. Карла Маркса, 1898), завода братьев Пульман (Элекроаппарат), Пневматика, Сименса и Гальске (Электросила), Айваза (Светлана) Все в 1899. И так далее, далее, далее.

Когда Мануэль Кастельс называет Санкт-Петербург среди центров мировых технологических знаний наряду с американской Силиконовой долиной ( округ Санта Клара, 30 миль к югу от Сан-Франциско, между Стэнфордом и Сан Хосе), с предприятиями вдоль английского «коридора М-4», с французской промышленной зоной в районе «Париж-Юг» и другими немногими – он отдает должное петербургским заводам, которые так мало известны сейчас в городе, и так мало влияют на политико-экономическую ситуацию в городе. Никогда ранее в Петербурге не было положения, при котором пивоваренное объединение превосходит по платежам в бюджет на голову судостроительное объединение с таким же названием!

Только в петербургских высоких технологиях, которые могут «жить» только на заводах, остается шанс для существования города. Глобализация – это для них, это их поле сражения, конкуренции, а все остальные могут только им помогать, содействовать, поддерживать, готовить для них идеи, открытия, вдохновение, кадры. Поэтому в интересах России Санкт-Петербург должен вернуть себе миссию интеллектуально-культурного посредника между Востоком и Западом, Прошлым и Будущим, снова стать российской «мастерской идей». Крушение Индустриального общества и замена его обществом Информационным существенно изменяют смысл, ценности, цели мирового процесса. Именно в Санкт-Петербурге происходит столкновение потоков научно-культурных идей, идущих извне и аналогичного потока, идущего из глубин России. Здесь эти потоки совмещаются, перерабатываются, и создается тот самый «евразийский продукт», за который городу и платят.

Санкт-Петербург, как и вся Россия, тяжело переживает радикальные изменения, происходящие в мире: отход от гуманистической идеологии эпохи Возрождения, религиозной морали и переход к прагматичной идеологии эпохи Глобализации. Глобализация идет на плечах нового смысла жизни, новых человеческих ценностей и новых целей для человечества. Понять их – значить предвосхитить их, а предвосхитить их – значит выжить. Это означает, как пишет Е.Гильбо, что креативная мотивация стала главным признаком принадлежности к новому господствующему классу, умение адаптироваться к реалиям постиндустриального мира, где богатство и власть будут базироваться на обладании не материальными ресурсами, а специфической формой капитала – уникальными знаниями и способностями.

Пока ситуация такова, что сегодня менее 5% предприятий России являются инновационно-активными. В разных странах этот показатель колеблется от 25 до 70%! Критический уровень – порядка 20%. В результате доля российской научной продукции на мировом рынке составляет менее 0,3%. По данным акад. Алферова Ж.И. численность научных работников в РФ упала в 2,5 раза. По данным Миннауки, на одного научного работника в России приходится в 35 меньше средств, чем в Нидерландах или США. Десять лет не обновлялась материальная база науки. За десять лет из России уехало за рубеж 30 тысяч ученых высшей квалификации. Гораздо опаснее то, что за рубеж уходят бесплатно российские технологии. Результатом решений, за которыми стоит неизвестная мотивация стало то, что по данным Миннауки РФ и РАН не более 5% отечественных предприятий осуществляют разработку и освоение технологических новшеств, а в конце 80-х их было 60-70%. Если в 1993 году было подано 32,5 тысяч заявок на патенты, то уже в 1996 году – лишь 16,5 тысяч. Российские предприятия оказались в положении аутсайдеров как на мировых, так и на отечественных рынках.

Выход из создавшегося положения заключается в том, чтобы хотя бы начать в Петербурге дискуссию о смысле и предназначении города. Только тогда можно вернуть на достойное место патентные службы и патентные библиотеки, сделать образование в ВУЗах города предметным и целенаправленным. Для этого надо ответить на вопросы: 1) чем же город будет зарабатывать себе на жизнь в следующем десятилетии, 2) почему в политике города не представлены интересы его заводов, 3) чем пока еще располагают научные и промышленные предприятия, чем создать в Петербурге нечто подобное «Ноки» в Финляндии, «Эриксона» в Швеции. Сегодня город говорит и думает не о том: о личностях, о праздниках, о шансах, и немного напоминает интриганские прихожие королевского двора. Лучше, если бы Петербург понимал себя, как огромное, знаменитое, многопрофильное, системное промышленное предприятие. Будет работа – будут деньги на ремонт жилья, на добавки к пенсиям, на прокладку новых магистралей.

Санкт-Петербург представляет из себя загадку: за триста лет встать в один ряд с тысячелетними патриархами класса Стокгольма дано очень немногим - единицам городов в мире из десятков тысяч. Хотя сегодня по ряду показателей Петербург догоняют и перегоняют недавно существенно более слабые соседи: Хельсинки, Таллинн, Рига, Вильнюс. Тем не менее, вся Европа празднует сегодня юбилей Петербурга в знак побед наших прадедов и дедов. Точно так вся Европа празднует 9 мая День Победы, как торжество наших отцов. Мы на этих празднике только лишь представители своих предшественников, победивших свое незнание, неумение, непонимание. Это они все делали лучше других, быстрее других, больше других. Наши предки создали союз науки, образования, культуры и производства и сделали так, что Петербург блистал достижениями своего ума и мастерством своих рук. Что сделаем мы?

Юрьев А.И., Профессор, доктор психологических наук

Санкт-Петербургский государственный университет

Факультет психологии

Кафедра политической психологии

Наб. Макарова д. 6, к 210.

199034 Санкт-Петербург