| Психология постчеловека |
 |
 |
|
Коновалова М.А. , Юрьев А.И. Психология постчеловекаПредисловиеМногие люди никак не ожидали, что им предстоит наблюдать такие изменения человека во времени, словно их детство прошло в одном мире, а доживают они в совершенно другом мире других людей. Поэтому, постчеловек для них вопрос не праздный, а совершенно реальная проблема «переселения» из комфортного мира их родителей в мир других людей, привыкания к ним, жизни среди них. Даже внешне, их лица, мимика, а уж быт совсем иные, чем у людей, которые их воспитывали, учили, и которых они любят до сих пор. Спасала их от непринятия нового только наука, давшая готовность принимать новые поколения соотечественников и жить среди них по материалам научно-психологического прогноза их особенностей и свойств. Новое поколение не хуже и не лучше поколений ушедших – они такие, какое время на дворе. Сегодня эта наша проблема, но завтра это проблема людей, которые сегодня молоды, и которые об этом пока ни думать, ни знать ничего не хотят. Хотелось бы, чтобы опыт предыдущих поколений был для них полезен, и встреча с новыми для них поколениями не была неожиданностью. Когда в 1987 году мы читали первые лекции по политической психологии в «Дюнах» для руководителей КПСС о предстоящих изменениях страны и мира, то объясняли этот феномен так: «Вспомните слова из песни Б.Окуджавы «.. Вы слышите грохочут сапоги..». Так мы хотели предупредить своих крепких, успешных, очень уверенных в себе слушателей о подходе нового поколения, которое уже «у них на плечах», но они этого не понимают. Через три-четыре года наши слушатели говорили нам, что так и вышло: вчерашние мальчики пришли к ним в кабинеты и отобрали власть, деньги, положение, все. Новые мальчики придут к нынешним хозяевам жизни. Сила нового поколения 90-х годов, приватизаторов, банкиров, политиков была в их непонятности, в непредсказуемости для вожаков 70-х: новые думали и действовали совершенно невероятным образом в совершенно невозможном, почти нереальном мире. Они были другими. Они были воплощением шоковой терапии, ее демонами и солдатами. Слушатели, которые мне поверили – выжили, выстояли, успешно живут и сотрудничают с молодыми до сих пор. Но фокус в том, что нынешних молодых и уверенных очень скоро догонят новые поколения, значительно более эффективно и решительно действующие в совершенно новой среде информационного общества. Совершенно недопустимо почивать на лаврах своих побед, потому что мир меняется быстрее и радикальнее, нежели лето сменяет зима. Нужно думать, предвидеть, знать, понимать. Есть несколько вопросов, на которые надо иметь ответы. Первый. Если уж разговор о человеке, то надо его определить, вообще, и для постиндустриальной эпохи в частности. Второе. Если мы говорим о постиндустриальной эпохе, то надо ее хотя бы коротко описать, потому что выживает человек, адекватный новому времени. Третье. Если есть предположение, что человек изменяется от эпохи к эпохе, то надо объяснить, что именно изменяется? Определение человека для постиндустриальной эпохи.Когда акад Ананьев Б.Г. добился легитимности психологии в форме создания факультета психологии Ленинградского университета, то конечной целью его усилий было не только описание человека, как «предмета познания», а человека, как смысла всех других наук и видов деятельности. Он не успел завершить свой замысел – времени жизни не хватило. Поэтому, как и в те времена, власть действует в отношении человека так, как «она» его понимает. Отсутствие в системе образования науки о человеке сформировало целые поколения руководителей, не думающих, что их действия являются практическим ответом на вопрос о сущности человека. Все в этой жизни начинается с ответа на вопрос о человеке. Шкала определений человека в минус бесконечности понимает человека, как животное, с которым можно и надо поступать, как с животным. Надо ли приводить конкретные примеры из нашей жизни такого определения к человеку? На другом конце шкалы, плюс бесконечности, человек определяется, как подобие бога на земле, который требует обращения с собой, как со святыней. Между этими полюсами - огромное количество промежуточных значений определений человека, но их носят в душе, в уме абсолютно все люди, и действия каждого определяется его пониманием человека. Отсюда: любовь и ненависть, уважение и презрение, внимание и невнимание в действиях политиков, экономистов, военных, администраторов и пр. Они дают человеку столько экономических, личностных и политических свобод, сколько полагается человеку то ли, как животному, то ли, как подобию бога. С концепций человека начинались все великие эпохи в жизни человека. Все концепции человека делались по заказу политиков и для политики. Классические примеры: дискуссия Джона Локка и Вильгельма Готфрида Лейбница. Результаты подобных дискуссий и трудов Шопенгауэера, Ницше, Канта, Фейербаха, Гете, Торо, Конта, Бергсона и многих других практически материализованы сегодня в наших личных отношениях, в организации быта, труда, войны, судебной системы и др. Как прививки от защищают нас от чумы, так концепция человека, воплощенная в политике, защищает нас инструментами политики от каннибализма, насилия, бесправия. Называется это – правами человека и гражданина. По словам И. Берлина: «Политическая теория – это ветвь моральной философии, начинающаяся с применения моральных категорий к политическим отношениям». (И. Берлин. Философия свободы. М., 2001. Стр. 124). Смысл воспитания и образования косвенным образом сводится к тому, что каждый человек принимает или сам создает для практического использования концепцию человека. Ею он руководствуется в отношениях с другими людьми: чтит их или оскорбляет, поддерживает их или губит, спасает больных или втаптывает в грязь слабых. Это она – концепция человека стоит за действиями любого человека в отношении другого человека. Чаще всего личные концепции неопределенны: их сложно найти и трудно создать самому. Как это трудно, можно увидеть на примерах размышлений наших великих предшественников. Например, Шопенгауэр, отвечая на вопрос: «что такое человек?» определял его через богатство личности. Он считал, что истинное «Я» человека гораздо более обуславливает его счастье, чем то, что «он имеет» или «что собой представляет». В стиле своего времени, он говорил, что если личность человек плоха, то «испытываемые им наслаждения уподобляются ценному вину, вкушаемому человеком, у которого во рту остался вкус желчи». Он объяснял, что личность, которая «много имеет в себе», подобна светлой, веселой, теплой комнате, окруженной тьмой и снегом декабрьской ночи». Если центр тяжести жизни человека «вне его»: в имуществе, в чине, жене, детях, друзьях, в обществе и т.п., то его счастье жизни рушится, как только он их теряет или в них обманывается». (Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости» М., 1989., С. 24-40). К.Маркс, размышляя «природе и сущности человека», утверждал, что человек – базис всей человеческой деятельности и всех человеческих отношений. К.Маркс писал, что история не делает ничего, она не обладает никаким богатством, она не сражается ни в каких битвах. Не история, а именно человек, живой человек – вот кто делает все это, всем обладает и за все борется. По его мнению, история не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека. (К.Маркс., Ф.Энгельс. Соч.Т.2.С.89-90.) Фейербах, определяя «сущность человека», считал, что религия коренится в существенном отличии человека от животного: у животного нет религии. По его мнению, религия есть сознание бесконечного, и поэтому человек осознает в ней свою не конечную и ограниченную, а бесконечную сущность. Сознание, по Фейербаху, в строгом или собственном смысле слова и сознание бесконечного совпадают; ограниченное сознание не есть сознание. Он считал, что сознание – это самоосуществление, самоутверждение, любовь к себе самому, наслаждение собственным совершенством. (Л.Фейербах. Избр. Филос. Соч. В 2 т. М., 1955, С. 30-41.) С точки зрения нашего времени, самое простое определение человека такое: человек – это существо, рожденное людьми, и добившееся личностной, политической и экономической свободы. Рожденный людьми только в том случае признается человеком, если обретает свободы, если достигает достаточного уровня возраста, интеллекта, морали. Свободен – значит находится под защитой закона, как человек. Достигнув определенного возраста в утробе матери, плод – уже человек, его нельзя убить, он получил свободу родиться. Но человек ограничивается в своих свободах, если для этого нет достаточного уровня развития ума, нравственности: его приходится опекать или изолировать – он уже не совсем человек. Общество часто полностью лишает человека этого звания, если за глупые и аморальные поступки его приходится лишать свободы , иногда пожизненно, или убивать по приговору суда или трибунала. Можно уверенно говорить о коэффициенте человечности, хотя на практике этот принцип действует автоматически. Определение глобализации (фрагмента постиндустриального общества)Суть различий между людьми индустриального и постиндустриального общества в различиях требований к ним со стороны самого общества. Структура психики человека, ее функции не меняются – меняется их содержание. Причем содержание меняется настолько радикально, что человек становится не просто неузнаваемым, а с ним подчас становится невозможным диалог, совместная деятельность, быт. Он так видит и слышит, он так понимает, он так действует, что кажется, что он делает невозможное – возможным, недопустимое – допустимым, невероятное – реальным. Можно себе это представить, если посадить к экрану телевизора наших бабушек рядом с внуками и показать им «секс в большом городе», 15 сцен убийств и насилий каждый день, новости клочками по пять секунд на сообщение, феноменально пошлую и глупую рекламу каждые десять минут и пр.др. Люди индустриального века не были простаками и неумехами. При этом полет на самолете представлялся подвигом моему дедушке, ходившему в шторм под парусами, лихому наезднику, охотнику-медвежатнику. Меня самого в 1954 году потряс первый телевизор не меньше, чем ботинки Миклухо-Маклая потрясли папуаса. Это не есть дефект «потрясенных» простых людей. Даже великий физик Резерфорд, столкнувшись с началом квантовой теории Бора сказа: «Вероятно процессы в моем мозгу происходят весьма медленно, но я вынужден признаться, что не все и не совсем понимаю…» Сама глобализация – явление, которое поражает индустриальное поколение, и которого не видят люди постиндустриального поколения. Для них нет проблемы. И тем не менее, к глобализации надо отнестись серьезно. СССР, как «Титаник», погиб от столкновения с глобализацией в 1991 году. Россию ожидает столкновение с глобализацией–3 , а исход столкновения определяется удельным весом в стране людей постиндустриального типа. Люди постиндустриального типа – это люди не нуждающиеся во внешней защите от порнографии, наркотиков, алкоголя, лени. Глобализация – это исчезновение «оградительной цивилизации» и начало «открытой цивилизации», что приведет к исчезновению «человека коллективно защищенного» и появлению «человека индивидуально защищающегося». Постиндустриальный человек – это активно защищающийся человек, отказавшийся играть роль пассивной жертвы глобализации. Инструментами «оградительной цивилизации» были церковная мораль, трудовая нравственность, тотальная цензура, регламентированный аскетический образ жизни, жесткая правовая система и пр. Они защищали человека от разрушительных соблазнов биологического, физиологического, психологического, поведенческого характера. Моральные, интеллектуальные, физические качества индустриального человека были продуктом труда государства. Глобализация «пробила» государственные оградительные системы и поставила постиндустриального человека перед необходимостью в себе самом искать защиту от сексуальных, наркотических, пищевых и прочих стимулов. А защита человека: его картина мира, мировоззрение, жизненная позиция, образ жизни перестали быть проблемой государства, и стали личным делом каждого человека. Давно исчерпало себя объяснение глобализации, как объединение всех государств и народов в единое планетарное образование. Никто глобализацию не придумывал, но некоторые ее поняли и успешно используют в своих интересах. Глобализация – это планетарная интеллектуальная машина, уходящая из под контроля человека. Из-за своей сложности, масштабности она недоступна для «регулирования» или «отключения» силами одного или группы самых гениальных ученых современности. Поэтому глобализация, никому не принадлежит, никому «не повинуется», «живет для себя» и по «своим законам», не принимает во внимание переживания людей, и не делит их на своих и чужих. Материально глобализация – это техносфера, заложником которой стал человек равно, как в России, так и в Европе, и в Америке. Ученые создавали техносферу из лучших побуждений, материализуя во благо человека свои открытия в математике, физике, биологии и др. Фактически, глобализация – это совокупная научная идея, самостоятельно живущая в объединенной массе технических и логических устройств, которые обеспечивают жизнь человеческого общества. Эти устройства нельзя остановить – человечество погибнет без них. Получилось так, что несогласованные действия многих поколений технократов, создали явление которое, с одной стороны, освободило человека от голода и непосильного труда, но, с другой стороны, открыло дорогу всем возможным искушениям его плоти и души. Закрыть второе – значит, уничтожить и первое достижение. Глобализация для сознания человека сравнима с катастрофическими изменениями климата для его организма. Она, как и климат, не имеет «местопребывания», субстрата. С ней, как с ветром, не вступить в диалог. Она везде, и она нигде – она информационный климат планеты. «Мировая паутина» автоматически уже приступила к своеобразной «мировой инвентаризации», а ее результаты поставили под сомнение весь мировой порядок. Автоматически происходит переоценка и перераспределение всех ресурсов планеты: человеческих, сырьевых, финансовых, технологических, информационных и др. Итог «глобальной инвентаризации» сравним с последствиями Всемирной революции: изменяется роль, место, цена каждой страны, каждого народа, каждого человека и каждой вещи. Россия заняла в этих списках «цатые» и «сотые» места. Функции системы глобализации заключаются в изменении психологии и поведения человека за счет контроля над смыслом жизни масс людей (цивилизация и религия), над ценностями (культура и религия), над их жизненными целями (наука и культура), и, в итоге, над мощностью жизненной силы этих масс людей (наука и цивилизация). В ленинградской психологической школе принято анализировать человека как носителя индивидных свойств, субъектных, личностных и свойств индивидуальности. (Ганзен В.А. Системные описания в психологии. Л., 1984., с. 159.). Собственно, глобализация выступает в роли стройной системы, модифицирующей индустриального человека в постиндустриального. Система состоит из глобальных изменений элементов политики: науки (напр. генная инженерия, эфтаназия и т.п.), культуры (эстетика отвратительного и т.п.), религии (мунизм и т.п.), цивилизации (возвышение телесного над духовным и т.п.). Очень важно рассматривать эти элементы самостоятельными, пересекающимися, но не являющиеся синонимами друг друга. Они действительно пересекаются, но только на результатах своего влияния на человека как индивида (на нем пересекаются цивилизация и религия), на личность (пересечение влияния культуры и религии), на субъекта труда, познания и общения (плод пересечения цивилизации и науки), на индивидуальности (результат пересечения культуры и науки). Структура отношений элементов глобализации обусловлена политикой, синтезирующей и синхронизирующей глобальные изменения в меру своих интеллектуальных и властных возможностей (См.рис.1.).  Рис. 1. Переформирование психических структур постиндустриального человека (индивида, субъекта, личности и индивидуальности) под перекрестным влиянием глобальных изменений культуры, религии, науки и цивилизации (по мотивам Б.Г.Ананьева и В.А.Ганзена). В постиндустриальном человеке, подвергающимся фундаментальному давлению изменений в культуре, науке, религии, цивилизации, будет иметь решающее значение мера его автономности, способности самостоятельно, без внешней поддержки не просто противостоять соблазнам глобализации, а использовать их в своих интересах, подчинять себе. Тогда вступят в действие исходно слаборазвитые из-за подмены их государством, но присущие человеку: а) самоконтроль, как индивиду (пол, возраст, свойства нервной системы, конституция), б) саморегуляция - человеку как субъекту (воля, мышление, аффект, перцепция), в) самоуправление – человеку как личности (темперамент, характер, направленность, способности), г) самовоспитание – человеку как индивидуальности (индивидуальная история, индивидуальные особенности, опыт, продуктивность). Первое качество постиндустриального человека - Самоконтроль индивидаСамоконтроль присущ только здоровому индивиду, ведущему здоровый образ жизни. Здоровье индивида не исчерпывается его медицинскими характеристиками – оно имеет экзистенциальную основу в виде смысла жизни. Смысл жизни определяет систему эталонов образа жизни, а самоконтроль устанавливает рассогласование между этими эталонами и контролируемыми параметрами поведения. Эталоны определяют все: режим дня, структуру свободного времени, стиль общения с окружающими и др. По сути это – овладение процессами собственного поведения, которое и проявляется в форме самоконтроля. Это свобода индивида от искушений, ограниченная только возможностями организма. Если же у человека отбирается право на самоконтроль, то он автоматически лишается системы эталонов, определенной смыслом жизни, и переходит под внешний контроль при помощи иных эталонов, иного образа жизни, иного смысла жизни. Отобрать у человека личностную свободу – значит лишить его самоконтроля (См. рис. 2.). Для Л.фон Мизеса свобода означала возможность индивида моделировать свою жизнь по собственному плану, который не навязывается ему властями с помощью аппарата принуждения. При этом действия индивида ограничиваются не насилием или угрозой его применения, а только лишь физической структурой его тела и естественными пределами его возможностей [Мизес Л.фон. Антикапиталистическая ментальность. -- N.-Y.: Телекс, 1992. -- С. 3]. Л.фон Мизес писал, что история западной цивилизации -- это история непрекращающейся борьбы за именно таким образом понимаемую свободу Фундаментальность такой свободы, как самоконтроль доказывается священными текстами. Так согласно Библии, освобождение от греха делает человека свободным для служения Богу (Рим 6:7,18,20, 22; 7:6). Немногие страницы истории Израиля рассказывают о днях независимости. Гораздо чаще народ находился под гнетом чужеземных правителей. В эти тяжелые времена евреи мечтали о С. (Пс 13:7), особенно это касается периода вавил. плена (Пс 125:1; 136:1 и след.). Народ ВЗ воспринимал С. как великий дар Божий, о к-ром можно и нужно просить Дарителя всех благ. Отношение израильтян к рабам и пришельцам свидет-вовало о том, сколь высоко они ценили С. Рабы-евреи не должны были оставаться рабами в течение всей жизни (Иер 34:9; -> Раб). Если Бог лишал человека или народ С., значит вершился суд Божий (Втор 28:58 и след.); 2) Иисус не осуждает стремления к С., Он отвергает лишь насильств. достижение ее. Иисус не отвергает и обостренное чувство С., заставлявшее смотреть на римлян как на поработителей. Он предостерегает от переоценки земной С. в ущерб истинной С., даруемой Им Самим (Ин 8:31 и след.; ср. 1Кор 7:22). Хотя Благая Весть провозглашает принципы, необходимые для создания такого гос. устройства, при к-ром, на основании всеобщего подобия Богу, каждый может быть свободным, тем не менее НЗ отражает весьма реалистичный взгляд на отно-шения между рабами и свободными людьми (см. Флм). Поскольку, в ожидании скорого Второго пришествия, социальные вопросы представлялись малозначительными, то и вопрос о реальной форме гос. устройства, более всего соответствующей библ. представлению о человеке, является в НЗ второстепенным. Центральное место занимает вопрос об отношениях между Богом и человеком, т.е. о свободе от греха и спасении. Из этого, однако, не следует, что человек, живя на земле, не должен добиваться справедливости в обществ. отношениях. Есть понятие «свободы от греховного плена». Грех - это рабство, плен (Ин 8:34). Совершив грехопадение, человечество стало несвободным (см. выше). Трагизм положения заключается в том, что большинство людей не подозревает, что в то время как они считают себя свободными, они на самом деле порабощены грехом и смерть их неизбежна. Кто, подобно блудному сыну, вовремя очнется от сна и предаст себя в руки единств. Освободителя и Помощника, кто, пройдя путь блудного сына, примет решение (ст. 18), раскается и исповедует грехи (ст. 21), тот возвратится в отчий дом, обретя через веру С. и радость (ст. 24). Это - путь к С., путь к Тому, Кто дарует С. (Ин 8:36). Иисус - Победитель греха, смерти и дьявола (Кол 2:15; Евр 4:15 и след.). Всех, кто следует за Ним, Он "призывает к свободе" (Гал 5:13), к-рую Он дарует (ст. 1). Обретшие С. стали рабами Божьими (Рим 6:18). Достижение этого нового состояния связано с изменениями отношений между людьми (Гал 3:28). Окончат. С. человек обретет после смерти, покинув царство князя тьмы (Ин 14:30).  Рис. 2. Переформатирование человека индустриального в человека постиндустриального за счет развития самоконтроля человека как индивида, саморегуляции как субъекта, самоуправления как личности, и самовоспитания как индивидуальности. Второе качество постиндустриального человека – Саморегуляция субъектаСаморегуляция присуща только субъекту труда, которой он овладевает в процессе игры, общения и познания. Жизненная сила субъекта труда определяется произведением смысла его жизни на ее цель. Величина этого произведения определяет исход борьбы его мотивов и выбор, который он делает. Психологически это проявляется в первую очередь в интенсивности и продолжительности психологического усилия, которые регистрируются как сила воли, мышления, страстей. Самостоятельность и настойчивость субъекта труда проявляется в форме саморегуляции, которую часто относят к свойствам воли и культуры. Субъект труда легко следует социальным нормам, подчиняется правилам поведения. Но если способность субъекта «держать психологическое усилие» невелика, он утрачивает способность к саморегуляции. У него возникают трудности социальной адаптации, он начинает пренебрегать общепринятыми нормами деятельности. В случае утраты смысла жизни и цели, субъект теряет свои свойства, главным из которых является способность к саморегуляции. Отнять у личности экономическую свободу – значить лишить человека саморегуляции. В таком состоянии он охотно соглашается на введение внешнего регулирования – ограничение его свободы как субъекта труда. Экономическая свобода – это свобода субъекта от внешнего регулирования, ограниченная только своей способностью преодолевать сопротивление чужой воли. Поэтому исследователи экономической свободы (хотя они так не всегда ее именовали), понимая ее, как право человека распоряжаться своими действиями, владениями и собственностью в рамках законов, не подвергаясь при этом деспотической власти другого человека. (Локк Д. Сочинения. В 3-х т. Т. 3. -- М.: Мысль, 1988. -- С. 292.) Н.Бердяев, совершенно согласно с эти писал: "Свобода есть моя независимость и определяемость моей личности изнутри, и свобода есть моя творческая сила, не выбор между поставленным передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла. Самое состояние выбора может давать человеку чувство угнетенности, нерешительности, даже несвободы. Освобождение наступает, когда выбор сделан и когда я иду творческим путем" [Бердяев Н. Самопознание (опыт философской автобиографии). М. "Книга" 1991 стр. 61 - 62]. Не удивительно, что в СССР учили, что: «Свобода – возможность поступать так, как хочется. Свобода – это свобода воли» (Краткая философская энциклопедия. М., Издательская группа «Прогресс» – «Энциклопедия», 1994.). Однако, экономическая свобода означает прежде всего собственную конструктивную активность. Поэтому Д.Талмнон писал, что свобода означает практическое решение инициировать что-либо спонтанно. (Talmon J. Political Messianism. -- London: Secker and Warburg, 1960. -- P. 180.) Для Д.Дьюи свобода -- это эффективная возможность делать конкретные вещи. Даже Вольтер понимал ее как исключительную возможность действовать. (Мир философии. Ч. 2. -- М.: Политиздат, 1991. -- С. 183.) И все же, в политическом смысле, важно мнение Д.Ролза о том, что свобода может быть понята, если мы обратимся к трем положениям: субъектам, которые свободны; сдержкам и ограничениям, от которых свобода освобождает; а также к тому, что именно субъекты свободны предпринимать или не предпринимать. (Rawls J. A Theory of Justice. -- N.-Y.: Oxford University Press, 1973. -- P. 202.) Точно так же считал Д.Локк, считая свободу естественным правом человека, который не обязан подчиняться воле и власти другого человека [Локк Д. Сочинения. В 3-х т. Т. 3. -- М.: Мысль, 1988. -- С. 292]. Кроме того Д.Локк не признавал за свободным человеком права уничтожить себя или живое существо в своем владении, за исключением случаев, когда такое уничтожение необходимо для более благородного использования, чем сохранение. Относя свободу к высшим социальным ценностям, он считал, что свобода от деспотической власти настолько существенна, что человек может расстаться с ней, лишь поплатившись за это своей безопасностью и жизнью [там же. -- С. 275]. Понимая свободу, как право человека распоряжаться своими действиями, владениями и собственностью в рамках законов, не подвергаясь при этом деспотической власти другого человека, Д.Локк ставил свободу гражданского общества выше свободы, которой располагает политическая власть. У него "сообщество постоянно сохраняет верховную власть для спасения себя от покушений и замыслов кого угодно, даже своих законодателей, в тех случаях, когда они окажутся настолько глупыми или настолько злонамеренными, чтобы создавать и осуществлять заговоры против свободы и собственности подданного" [там же. -- С. 349]. Третье качество постиндустриального человека – Самоуправление личностиСамоуправление присуще только сильной личности. Сила личности определяется силой веры человека в ценности, имеющие для него решающее значение. Вера человека всегда имеет формулировку. Вера много сильнее, чем социальные роли, права и обязанности, следующие из социального положения человека. Проявляется вера в форме самоуправления, которое часто относят к свойствам характера. Но если мотив не сформулирован словами, то человек не имеет мотива, и его поведение не мотивировано. В этом случае самоуправление ослаблено или отсутствует. Такого человека часто квалифицируют как психически незрелого. В случае отсутствия веры нет способности к самоуправлению. Тогда человек обнаруживает психическую незрелость, пытается негодными средствами разрешить конфликты, не понимает собственных проблем. Отнять у личности политическую свободу – значить лишить человека самоуправления. В таком состоянии он без сопротивления соглашается на введение внешнего управления – ограничение его политической свободы. Так и иначе об этом догадывались многие выдающиеся ученые. Еще Ш.Монтескье считал, что политическая свобода человека состоит не в том, чтобы делать все то, что хочется. В обществе, где есть закон, свобода может заключаться лишь в том, чтобы делать то, чего должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно (по закону) хотеть [Монтескье Ш. Избранные произведения. -- М.: Госполитиздат, 1955. -- С. 288--289]. Обладание политической свободой поэтому предполагает у него правление законов, при котором гражданин не боится другого гражданина. Иначе говоря, Ш.Монтескье разграничивает политическую свободу, выраженную в государственном строе (и осуществляемую посредством разделения и взаимного уравновешивания властей), и политическую свободу, реализуемую в чувстве уверенности гражданина в собственной безопасности [Декларация прав человека и гражданина 1789 г. История и современность. -- Советское государство и право, 1989, # 7. -- С. 46]. При этом Г.Честертон политической свободой считал возможность открыто выражать то, что тревожит достойного, но недовольного члена общества [Честертон Г. Писатель в газете. -- М.: Прогресс, 1984. -- С. 144]. Знатоки политической свободы по обе стороны океана приходили к одним и тем выводам относительно политической свободы. Ф.Хайек считал, что «Свобода есть не просто отдельная ценность, а источник и условие всех моральных ценностей». (Hayek F. The Constitution of Liberty. -- Chicago: University of Chicago Press, 1960.) В.И.Ленин совершенно также считал политической свободой, прежде всего, право народа выбирать своих уполномоченных в парламент. Все законы при этом должны предварительно обсуждаться и публично издаваться, все налоги назначаться исключительно органом народного представительства. Политическая свобода означала для В.И.Ленина также право народа выбирать себе чиновников, устраивать обсуждения государственных дел, издавать без всяких разрешений книги и газеты [Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 7. -- С. 134--135] У них, как и у У Т.Гоббса, свобода реализовалась в рамках упорядоченного социума, так что наибольшая свобода подданных у него проистекает из умолчаний закона [Стрельцова Г. Барокко и классицизм -- XVII в. // Человек: мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. -- М.: Политиздат, 1991. -- С. 281]. Если это не соблюдалось, то как отмечал П.Кропоткин: "Самые упорные стачки и самые отчаянные восстания происходили из-за вопросов о свободе, о завоеванных правах, -- более, чем из-за вопросов о заработной плате", -- писал он [Кропоткин П. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. -- М.: Правда, 1990. -- С. 388]. По мнению К.Ясперса, пространство действия индивида не только не исключает, но и в обязательном порядке предполагает контакт или взаимодействие с пространством свободы других. Такой свободе, писал К.Ясперс, обычно присущи два момента: страстное стремление к свободе и трезвость в оценке непосредственно стоящих перед ней целей [Ясперс К. Цель -- свобода. -- Новое время, 1990, # 5. -- С. 36]. Он считал, политическую свободу фундаментальной, предваряющей все иные свободы. По его мнению, воля к созданию основанного на праве мирового порядка ставит своей целью не просто свободу, но политическую свободу, открывающую перед человеком возможность подлинного выбора [Ясперс К. Смысл и назначение истории. -- М.: Политиздат, 1991. -- С. 263]. И для Р.Рейгана политическая свобода есть наиболее фундаментальное из всех прав человека [Рейган Р. Свобода, прогресс и мир. -- Международная жизнь, 1988, # 11. -- С. 12]. А проще всех высказался Д.Хауард. Он считал политическую свободу правом выражать себя полностью и свободно высказывать взгляды, которые могут показаться другим неортодоксальными, еретическими или неприемлемыми [Хауард Д. Два века конституционного правления. -- Америка, 1987, январь, # 362. -- С. 6]. Четвертое качество постиндустриального человека – Самовоспитание индивидуальностиСамовоспитанием обладает только индивидуальность, что означает - обладание целью жизни, определенной научной картиной мира. Самовоспитание – это самостоятельное свободное развитие человека в определенном направлении. Главным в самовоспитании является то, что это - четвертое измерение свободы, которое никак не контролируется властью. Интеллектуальная свобода имеет природу, которая ныне именуется виртуальной. Т.е. реально определяя всю жизнь человека, она нематериальна, не имеет запаха, вкуса, цвета, веса, не обнаруживается, не регистрируется, не квалифицируется, и поэтому …не регулируется, не контролируется, не управляется извне индивидуальности. Уходя из трехмерного несвободного пространства, индивидуальность способна жить в четвертом изменении в своих представлениях, в своем воображении, в фантазиях, которые не менее реальны, чем то материальное пространство, которое власть оставляет несвободному человеку. Поэтому они предвосхищали, предваряли, антиципировали, предвидели то, о чем было запрещено говорить людям, которые не были индивидуальностями. В четвертом измерении жили все выдающиеся ученые, писатели, поэты, первооткрыватели – все они жили за пределами поля власти. Самовоспитание – это свобода индивидуальности от непонимания, ограниченная только возможностями своего собственного разума и своих знаний о картине мира. Этим объясняется загадочная фраза .Шлегеля: "Земной человек - это определенная, необходимая ступень в ряду организаций, имеющая определенную цель. Эта цель земного элемента на высшей ступени организации - раствориться, перейти в высшую форму, возвратиться в свободу высшего элемента".[Шлегель Ф. Развитие философии в 12-ти книгах. Эстетика. Философия. Критика. М. 1983. Т.2 стр. 186 - 187] Все другие объясняли это проще: «Свобода - способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной необходимости». Философский энциклопедический словарь. М., «Советская энциклопедия», 1983. . По мнению Р.Люксембург, политическая свобода есть свобода инакомыслия, свобода тех, кто думает по-иному, ибо все социально воспитывающее, очищающее и оздоровляющее зависит именно от этого условия, теряющего свою эффективность в условиях, когда политическая свобода становится привилегией [Мушинский В. Личность и политическая культура. -- Советское государство и право, 1989, # 4. -- С. 45]. Проблема индивидуальности в других терминах представлена в размышлениях выдающихся людей. Свобода, писал Х.Ортега-и-Гассет, есть потенциальная возможность интеллекта разъединять традиционно объединенные понятия. Исторически же она была порождена обстоятельствами городской жизни. (Novak M. The Spirit of Democratic Capitalism. -- London: IEA Unit, 1991. -- P. 14. ) А по мысли Ю.Хабермаса, политическая свобода всегда есть свобода субъекта, который сам себя определяет и сам себя осуществляет, это всегда свобода людей в условиях определенной системы правления. Иными словами, это свобода следовать своему желанию в случаях, когда этого не запрещает писаный закон. В то же время, естественная свобода заключается у него в том, чтобы не быть связанным ничем, кроме закона природы. Свой опыт жизни представили в понимании свободы многие ученые. Для Б.Спинозы свобода была естественным правом, индивидуальной способностью судить о вещах без принуждения к этому. (Мир философии. Ч. 2. -- М.: Политиздат, 1991. -- С. 237. ) А развернутое определение свободы у Т.Гоббса гласит: "Под свободой, согласно точному значению слова, подразумевается отсутствие внешних препятствий, которые нередко могут лишить человека части его власти делать то, что он хотел бы, но не могут мешать использовать оставленную человеку власть сообразно тому, что диктуется ему его суждением и разумом" [там же. -- С. 175]. В наше время политики сами понимают, что «свобода -- это право ставить под сомнение и менять установленный порядок вещей. Это постоянное преобразование рынка, способность всюду замечать недостатки и искать пути их исправления. Это право на выдвижение идей, которые кажутся несерьезными для специалистов, но которые, возможно, найдут поддержку простых людей. Это право на претворение в жизнь мечты, следуя голосу своей совести даже в окружении сомневающихся. Это признание того, что ни один человек, учреждение или правительство не владеет монополией на правду, что жизнь человека обладает бесконечной ценностью, и что поэтому она не бессмысленна [Рейган Р. Жизнь по-американски. -- М.: Новости, 1992. -- С. 723--724; Рейган Р. Откровенно говоря. -- М.: Новости, 1990. -- С. 353, 373, 394; Рейган Р. Выступление в МГУ. -- USA: Изд-во Информационного агентства США, 1988. -- С. 6]. А вообще, интеллектуальная свобода, как результат самовоспитания индивидуальности, по мнению Ф.Мозера - это: «свобода гражданина думать, говорить и писать [История буржуазного конституционализма XVII--XVIII вв. -- М.: Наука, 1983. -- С. 223]. Системная модель конкретных изменений постиндустриального человека.Дискуссия, развернувшаяся вокруг глобализации, ее роли, влияния на человека напоминает литературную критику, рецензию на спектакль. Поэтому об конкретных психологических свойствах, которые модифицируются в постиндустриальном человеке под влиянием глобализации неизвестно ничего. Поэтому совершенно неясно, что должно быть изменено в планах учебной и воспитательной работы, начиная от детского сада и кончая университетом. Происходит это потому, что непонятно, что именно изменяется в человеке? Искать изменения в профилях шкал MMPI, Kettell или любых иных бесполезно – они исследуют структурные и функциональные свойства, но совершенно нечувствительны к содержанию психики. Тем не менее, наблюдения последних двадцати лет показывают, что постиндустриальный человек в России появился. Страна уже населена другимилюдьми, которые совершенно по иному ощущает себя, воспринимает себя среди других людей и народов мира, по другому думает, и помнит совсем иные вещи, чем предполагают многие исследователи. Разобраться в том, что именно изменяет глобализация в человеке можно только в системе, которая по своей строгости и формализованности сравнима с системой самой глобализации. Иначе говоря, каждое направление глобализации направлено на вполне конкретную структуру психики человека, которая собственно, и изменяется. Для понимания того, как психика человека взаимодействует с глобализацией, она представляется как система, состоящая из Типа изменяющихся качеств, их Класса, Раздела, Отдела, Отряда, Семейства, Рода и, наконец, Вида изменений человека. Опытному исследователю понятно, что в данном случае для анализа избрана оправдавшая себя система, разработанная в науке много лет назад. В этой системе развитие человека представляется как ряд изменений, начиная от базальных, простейших признаков человека до самых возвышенных, которые каждым отдельным человеком более или менее достигаются. Более или менее, значит, что или эти качества не развиваются вовсе, или достигаются со многими изъянами и ограничениями, или достигаются в совершенстве. Иначе говоря, развитие психики, представляется как многократные метаморфозы Потребностей в Мотивы (Тип изменений), Мотивов в Самоиндетификацию человека (Класс изменений), та - в психические состояния человека (Раздел изменений), состояния в характерные для данного человека методы взаимодействия с людьми (Отдел изменений), далее, в обретение смысла жизни (Отряд изменений), кристаллизуется в ценности данного человека (Семейство изменений), в способ формировать картину мира (Род изменений), и, наконец, в способность к самостоятельному целеобразованию (Вид изменений). Причем, ни одного этапа изменений нельзя достигнуть, «перепрыгнув» один или все предыдущие этапы. Ясно, что в отсутствие потребностей, не может быть ничего далее – ни самоидентификации, ни др. Кроме того, у каждого человека, изменения приводят к сходным, но не одинаковым изменениям на каждом уровне. Очевидно, что человек и без глобализации подвергается воздействию множества факторов, которые изменяют психику каждого человека так, что люди становятся совершенно не похожи друг на друга. В нашем, специальном случае, мы рассматриваем, ЧТО изменяется под воздействием конкретного направления глобализации? (См. табл. 1.) Сводная таблица 1.  Для удобства читателя, который не изучал психологию, или изучал, но применяет в своей работе совершенно иную систему психологии человека, каждая клетка таблицы «изменения глобализации – изменения человека» содержит очень краткое определение изменяющегося качества. Иначе говоря, таблица дает представление о том, что именно содержательно находится под угрозой изменений в человеке, которые осуществляет глобализация. Содержания схемы показывает, насколько не совершенен реальный человек и без глобализации, и доказывает, что далеко не все можно списывать на угрозы глобализации разрушить человека. Может быть, напротив, у нас появляется повод и шанс обратить внимание на философию, психологию, педагогику для усиленного развития человека, которому предстоит взаимодействовать с глобализацией? Это похоже на то, как стали учить грамоте и арифметике, когда человеку пришлось пересекать океаны и рассчитывать полет артиллеристского ядра. Может быть, обвинения глобализации в том, что она изменяет человека не в его интересах так же архаичны, как крики боярских детей в петровские времена о том, что по высокой родовитости они должны иметь боярские привилегии. Человек в отношениях с глобализацией так же не будет иметь никаких иных оснований для сохранения своего «верхнего» положения, кроме одного – он должен быть умнее и сознательнее, чем глобализация. Тогда глобализация подчиниться ему, и уже он будет изменять ее соответственно своим психологическим параметрам. Для сокращения объема изложения и иллюстрации отношений разных направлений глобализации и вполне конкретных проявлений психики человека представлю их в виде таблицы. Заключение. Смысл представленных материалов – в подготовке психологического системного фундамента для модернизации системы образования и воспитания в России постиндустриального человека. Это – вариант, и должны появится другие. Но это должна быть система психологического свойства, прямо следующая из специфики жизни будущих поколений. И готовить людей надо не к тому, что было, а к тому, что будет. Переформатирование индустриального человека в человека постиндустриального не может происходить только непроизвольно, в процессе естественной адаптации человека к глобализации. Совершенно очевидно, что требуется система целенаправленного развития человека для формирования конкурентоспособного постиндустриального человека. Задачи такого рода систематически встают перед человечеством, которое не первый раз должно сделать очередной скачок в совершенствовании человека. Более тысячи лет назад человечество решало не менее головоломную задачу – понять себя и мир с помощью чисел и логики. Тогда появилась психология разума - содержание классической психологической науки и практики, которая и выстроила современное общество. Это не только наука - это почти религия нашей цивилизации. Мы оцениваем достоинства человека по критериям развития его мышления, памяти, внимания, речи, восприятия, измеряя качества его знаний, умений и навыков для овладения своим поведением и внешним миром. Психология разума вырастает из расцвета алхимии, приходящегося на 550г. и открытия Академии в Лангедоке в 792 г. Генри де Желоном. Основная проблема времени формулируется в 1122г. Абеляром в сочинении Абеляра "Да и нет", “не желавшего веровать в то, что он не "расколол" предварительно рассудком”. Введение в Европе компаса (1150г.), часов (1220г.), географических карт и угломера (1250г.) близко во времени с уходом Френсиса Бэкона из ордена францисканцев, который переориентировал психологию мышления на обобщение реалий, а не слов (1272г.). Вскоре после начала производства бумаги (1300 г.) орден францисканцев покидает Оккам, который закладывает основы эмпирически ориентированной психологии научения и мышления (1345г.). На пике волны психологии разума публикуется работа Коперника " Об обращении небесных сфер" (1543г.), которая прозвучала как "сигнал страшного суда над ложной философией". Впервые, в 1590 г. Гоклениус вводит в науку понятие "психология". Появление законов всемирного тяготения, теории света, химии газов, превращения энергии, паровых машин, электромагнетизма создали условия для принципиально новой системы образования - в 1631г. выходит в свет "Великая дидактика" Коменского с требованием познавать и исследовать реальный мир, причем познавать и исследовать самые вещи, а не чужие только наблюдения и свидельства о вещах. Почти одновременно, в 1640г., появляется труд Декарта "Правила для руководства ума", где единственным бесспорным объектом интроспекции объявляется мысль. К 1690 г. широко распространяется динамический принцип Ньютона, доказывающий, что за реальными объектами могут быть признаны физические свойства, доступные опытному познанию и математическому обобщению. Возвышение психологии разума, ее действительную мощь демонстрирует заочная дискуссия (через леди Мэшем) между Джоном Локком (1632-1704) и В.Г.Лейбницем (1646-1716). Д.Локк издал в 1689 г. книгу "Опыты о человеческом разуме" (112). В ответ на нее В.Г.Лейбниц подготовил к 1705 г. рукопись "Новые опыты о человеческом разуме", которую не счел возможным издавать из-за смерти своего великого оппонента (108). Книга Лейбница вышла только через 49 лет после его собственной смерти, в 1765г. Создатель первой в мире действующей счетной машины (1675), дифференциального исчисления (1684), интегрального исчисления (1693), исчисления бесконечно малых (1702), а иначе - математического анализа, является символом могущества психологии разума. Достижения ХХ столетия целиком базируются на теоретических открытиях ученых от Бэкона до Ньютона и Лейбница. Научно-техническая революция ХХ в. - революция т е х н о л о г и ч е с к а я, потребительская по отношению к т е о р е т и ч е с к и м достижениям предшественников. После Ньютона и Лейбница никто не создал чего- либо сравнимого с математическим анализом, или формальной математической логикой, или законом всемирного тяготения. Особый интерес представляет возвышение и угасание научной мысли в области психологии. Одна группа выдающихся специалистов в области исследования и формирования разума сменяла другую с интервалом приблизительно в 30 лет. “Волна Гельвиция” (р.1715) определялась Дидро (1713), Руссо (1712), Ломоносовым (1711), Бецким (1704), Гартли (1705), Юмом (1711), Галлером (1708), Кондильяком (1715). Каждый из них для современного читателя представляет целый мир, а объединяет их отход от психологии веры и дрейф к психологии разума. Следующая “волна Песталоцци” (р.1746) объединяет Новикова (1744), Радищева (1749), Раша (1745), Гердера (1744), Прохазку (1749), Белла (1744). Их поколение сильно способствовало идее развития мышления вопреки механическому накоплению. “Волна Гербарта” (р.1776) создавалась его ровесниками: Фурье (1772), Оуэном (1771), Юнгом (1773), Шопенгауэром (1778), Гегелем (1770), Дистервегом (1790). Они разработали новый инструментарий психологической науки, критериями которого стали ясность, система и метод. Доминировал лозунг "Нравственное воспитание без обучения - цель, лишенная средств", за которым стояла идея развития умственных сил людей. В этот период появилась идея "общечеловеческого воспитания". “Волна Ушинского” (р.1813) объединяла усилия Спенсера (1820), Л.Толстого (1828), Пирогова (1810), Герцена (1812), Белинского (1811), Фейербаха (1804), Гельмгольца (1821), Фехнера (1801), Гальтона (1822). К.Д.Ушинский говорил, что всякая наука стоит вне всякой религии, ибо опирается на факты, а не на верования. “Волна Кеттела” (р.1860) включала Эббингауза (1850), Креппелина (1856), Россолимо (1860), Лазурского (1874), Лая (1862), Меймана (1862), Дьюи (1859), Леба (1859) и др. Их усилиями работа разума, ума была проанализирована, систематизирована, классифицирована. Люди стали подвергаться оценке с точки зрения способности много запоминать, длительно сохранять устойчивость внимания, делать логически верные умозаключения. Проблемы психологии воли и веры оказались практически вытесненными в область этики, чистой политики. Но уже во времена “волны Макаренко” (р.1888) удельный вес "психологии разума" идет на спад. Усилия Корнилова (1879), Блонского (1884), Рубинштейна (1889), Выготского (1896), Теплова (1896) пришлись на сложный период всеобщей "технологизации" всех наук, и психологии в том числе. Их ровесниками за рубежом были Келлер (1887), Вертгаймер (1880), Коффка (1886), Левин (1890), Торндайк (1874), Уотсон (1878), Келлер (1887), Кречмер (1888). Научная мысль в это время потеряла самостоятельное значение для общества. “Волна Сухомлинского” (р.1918) рассматривает психологию разума с сугубо прагматических позиций пригодности для усиления инструментов психологии воли (труд и война), психологии бессознательного (политика и СМИ) и противодействия психологии веры (церковь и сектанты). Имеющегося психологического аппарата было достаточно для обеспечения технологической эксплуатации научных открытий в физике, химии, биологии. Психология разума применяется для практической диагностики, отбора, подготовки операторов различных технических и управленческих систем. Центр тяжести психологии переместился на психологию личности, на разрешение противоречий личность-общество, свобода и необходимость, обязанность и право. Поколению психологов Б.Г.Ананьева (1907-1972), А.Н.Леонтьева (1903-1979), А.Р.Лурия (1902-1977), а потом Б.Ф.Ломова (1927-1989), Е.С.Кузьмина (1920-1993), пришлось энергично маневрировать между государственными требованиями к психологии, максимально приближая ее к практике. Кризис такого развития психологической науки отражен в книге В.М.Алахвердова "Опыт теоретической психологии". Очевидно, что достижения индустриального века были плодом труда педагогов и психологов, которые последовательно разрабатывали «конструкцию индустриального человека» и «технологию его изготовления». Фамилии ученых и педагогов почти за тысячу лет вошли в историю человечества, как его выдающихся лидеров. Заметно, что после поколения Б.Г.Ананьева отечественная психология и педагогика не оказывает сколько-нибудь существенного влияния на подготовку постиндустриального человека. Пауза затянулась. На слуху и на виду современного общества множество фамилий людей, которые используют человеческий капитал, но не известно ни одной фамилии людей, которые его создают. Здесь скрыты демографические проблемы России, причины ее экономического отставания, политических поражений. Формирование масс постиндустриальных людей для страны – это самое главное и ответственное производство государства, которое должно быть приравнено к производству вооружений во время Отечественной войны. Но для этого необходим проект постиндустриального человека без которого такое производство невозможно. Только надо иметь ввиду, что это самый сложный проект, какой может себе представить себе современная наука. Список использованной литературы
Санкт-Петербургский государственный университет Факультет психологии Кафедра политической психологии |